Гражданинъ №6
Птицелов Фрагорийский
О методах оболванивания
Премия «Поэзия» (ноябрь 2021) «стихотворением года» назначила «текст» Марии Малиновской «Бело-красно-белый флаг». Впрочем, «ключевым событием 2020-го» в русской поэзии могло стать не менее уродливое «творение» Галины Рымбу – «Моя вагина». Оба стиха отвратительны – каждый по-своему. Но не в них дело. Такой продукции полно в сети, и поэзия в данном мероприятии по «раздаче слонов» значения никакого не имела: здесь никого не интересовал ни вопрос качества текста как такового, ни уровень художественности.
Очерк родился под впечатлением добротной, изящно изложенной, отлично написанной статьи «12 тезисов о премии «Поэзия», её новом лауреате и поэтическом сообществе. Автор – профессиональный литературный критик Владимир Козлов.
Хочется добавить несколько тезисов. Или размышлений. К вопросу о том, как постепенно подменяется само понятие поэтической литературы на уровне образцов. Т. е. литературный критик пытается объяснить, что это «просто такая поэзия», и доказать, что это «тоже поэзия». Причём – лучшая её часть на сегодняшний день. Ведь в ряде статей, обслуживающих сие мероприятие, утверждается, что премия за унылый поток не пойми чего – это «событие» и «победа», как минимум. И «культурное достижение», а стало быть – как бы «национальное достояние».
Оставим субъективное неприятие безвкусицы: вкус дело относительное, сегодня вам нравятся античные скульптуры – а завтра вам понравятся монументальные сооружения из фекалий. Сегодня – образчик псевдолитературного мошенничества и профанация, а завтра, глядишь – уже образец искусства, современная классика. Главное – правильно организовать информационную кампанию! И нужно отдать должное, критик делает это на совесть. Он толково объясняет, чем «шедевр Малиновской» лучше «шокирующего шедевра Рымбу». То, что это именно искусство, по-настоящему значимое (премия же, аж всероссийская, а её кому попало не дают!), достойное и прочтения, и подражания (как традиция русской поэзии, ни больше, ни меньше!), – у критика сомнений не вызывает. Если сомнения есть у плюющихся читателей – то это, мол, дело временное. Сначала, конечно, будем морщиться и плеваться – ну а потом, как водится, привыкнем и проникнемся.
Посудите сами. Цитата из статьи: «В тексте Марии Малиновской много типового. Я бы даже сказал, что это по преимуществу жанровый текст, просто представление об этом жанре еще не формализовано. Принципы «Ф-письма» сформулированы не мной: «личное – это политическое», борьба с насилием, борьба за права женщин…» Конец цитаты.
Действительно – как легко при таком «сценарии», который явно прописан в этом скандале и привлекает к себе внимание, пропихнуть несуществующую «традицию русской поэзии» под заманчивым названием «мягкое ф-письмо» («фемписьмо» или «Ф-письмо») вкупе с пронацистским коллаборационистским флагом убийц эпохи Второй мировой и современных реваншистов-праворадикалов! Вот уже и перекочевал «бело-красно-белый флаг» в область «допустимого», и даже уже и вроде бы не полемического уже, а – вполне нормального, обиходного…
Согласитесь, и обсценная лексика в «текстовой продукции» М. Малиновской, и обесценивание любви, и низведение человеческих отношений на уровень подростковой похабщины, и демонстративная чернуха, и откровенно нацистский душок – это так, мелочи… Лёгкий дурманящий препарат по сравнению с хард-психотропным порносодержимым «текстовой продукции» от Рымбу. С её гигантской «вагиной», представленной как арт-объект просто-таки фундаментально! И выглядит этот арт-объект с претензией на некий «мета-символ» русской поэзии, похлеще Робина-Бобина-Барабека (этого гротескного символического персонажа с огромным отверстием в виде всасывающей Вселенную чёрной дыры вместо рта).
Злополучный Барков по отношению к мастерицам «ф-письма» не фрик, не какое-то там забавное недолитературное недоразумение, не исторический казус непристойного содержания, а – литературная традиция, жанр, стиль и направление в русском поэтическом искусстве! Да Барков и иже с ним по сравнению с современными пиитками – просто школьник в коротких штанишках, невинная Белоснежка.
Смесь мата, мстительно-горьких подростковых соплей и слёз с нацистским душком в тексте Марии Малиновской действительно вызывает гораздо меньшее отвращение, чем тошнотворная «вагина Галины Рымбу» в её опусе. Оцените стратегию и тактику. Главное, правильно расположить сорта известной субстанции при дегустации. Назвать тенденцию традицией, вписав несуществующий «жанр» в эстетическое поле, связанное с «высокой литературой». И дело в шляпе! В данном случае профессиональные критики уже подсуетили название – «фемписьмо». Но таким образом можно пропихнуть в область «настоящего искусства» что угодно!
Сами посудите… Цитата из статьи: «Моя вагина» изначально была политическим жестом в поддержку Юлии Цветковой, которой грозило шесть лет тюрьмы за изображения женского тела и проект «Монологи вагины». Конец цитаты.
То есть – это, друзья, не просто неприличная графоманская безвкусица, а «информационная повестка». Из разряда массовых игрищ типа «#me_too» и прочих мемов для создания имитации общественного мнения, поветрия, дурацкой моды, образа мышления… В общем, речь о технологии – для условно-интеллектуальной дрессировки условно-разумного социума, полагающего себя «эстетически образованным». Что-то вроде воспитания «условного рефлекса» в элитарноэстетствующей среде. Вы спросите: зачем, какой в этом смысл? Очень серьёзный.
Искусство – это многоуровневая передача смысла, концепта, информации – вплоть до уровня бессознательного восприятия. Во всяком случае – на грани бессознательного усваивания.
Поэтому возникает вопрос: что нам втюхивают в подкорку вместе со всем остальным «псевдоискусством» подобного уровня?
Но взгляд литературного критика всё же не сводится исключительно к утилитарной информационной повестке. Это,
так сказать, текущие задачи. Статья гораздо глубже: она не о премии, не о Малиновской с Рымбу и окололитературном междусобойчике с весьма сомнительными приоритетами и ценностями. В такие междусобойчики давно уже превратились оргкомитеты многих подобных контор, исправно штампующих и сортирующих «рога и копыта» русской изящной словесности.
Она – о нас, о писателях текстов, и о читателях написанных текстов, об обществе, которое пока ещё способно к восприятию текстов. Правда, уже не всегда к восприятию осознанному, критическому. Ведь мы представляем из себя, по большому счёту, то, что мы потребляем. Итак, что мы готовы поглощать? На что мы, собственно, даём согласие, позволяя признать эти подделки, подмены – поэзией вообще, и в частности – русской поэзией, её образцом?
P.S.
Я не стану оценивать сии «шедевры», вызвавшие шум – как сладко и заманчиво описали критики, «стихи, из-за которых разгорелся литературный скандал» (во как! именно литературный! – как говорится, следите за руками!). Образцы «нового прогрессивного искусства» я оставлю без комментариев и критических замечаний. Они говорят сами за себя. Добавить нечего!
