Олеся Николаева
Любовь к творчеству –
против житейского детерминизма и уныния
Интервью с Олесей Николаевой
Специально для альманаха «Гражданинъ»
Сегодня в гостях у «Гражданина» – Олеся Александровна Николаева, русская поэтесса, прозаик, эссеист, человек невероятно харизматичный, мудрый, целеустремлённый, с богатой биографией и творческим путём и одновременно элегантная и аристократически утончённая женщина. В 1988–1989 годах
Николаева читала курс лекций в Литинституте «История русской религиозной мысли», с 1989 года и по сей день ведёт там же поэтический семинар, она – профессор кафедры литературного творчества. В 1998 году Олеся Александровна была приглашена в Богословский университет святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова читать курс «Православие и творчество» и заведовать кафедрой журналистики.
Её семейные, родовые ветви очень интересны и даже неожиданны: Олеся Николаева родилась в Москве в семье писателя-фронтовика Александра Николаева, а по материнской линии у неё в роду были донские казаки. Муж, с которым она познакомилась ещё в годы учёбы в Литературном институте, – ныне протоиерей Владимир Вигилянский, у пары – трое детей. Брат поэтессы – известный режиссёр Дмитрий Николаев. Большая семья Олеси Николаевой всегда отличалась внутренними дружескими связями, единством духовных устремлений, добрыми отношениями и уважением. Взаимопонимание и любовь, царящие в их доме, конечно, всегда были прекрасной основой для творческого роста и духовных поисков каждого члена семьи, для свободного развития и проявления личности всех без исключения.
Для творчества Олеси Николаевой характерно «стремление к религиозно-преображающему и просветлённому восприятию современности, искусы христианского и нехристианского сознания, обусловливающие тип жизненного поведения и отношения к судьбе. Стих Николаевой, порой близкий к ритмической прозе, свободно сочетает разговорную и библейскую лексику. В 2004 году вышел сборник «Испанские письма», за который Николаева была удостоена премии журнала «Новый мир» Anthologia»* («за высшие достижения современной
русской поэзии», 2004). По словам литературного критика и главного редактора в 90-е годы журнала «Литературная учёба» Владимира Славецкого, «христианская просвещённость, представления об эстетической убедительности православия и церковной жизни, в значительной мере определили своеобразие стиля зрелой Николаевой, причём тематика и
поэтика её стихов и прозы 1980 – 1990-х годов связаны с сознательным и деятельным отстаиванием христианских ценностей в обществе; в её творчестве не только естественно растворено религиозное сознание, ему соответствует и внешняя тематика, сюжетика и т. п. Перенапряжённость эстетического начала у Николаевой имеет, видимо, то же происхождение, что и эстетизм К. Н. Леонтьева – «противостояние размытой бесформенности секуляризма».
Олеся Александровна публикует свои произведения в многочисленных журналах, литературных сборниках, альманахах и антологиях, в литературных газетах и еженедельниках.
Член Союза писателей СССР с 1988 года (рекомендацию по вступлению Николаевой давали знаменитый бард Булат Окуджава, блестящий поэт Юрий Левитанский и советский переводчик-германист, литературовед Николай Вильям-Вильмонт). Николаева – член русского ПЕН-центра с 1993 года, а в 2000-х годах вела на телеканале «Спас» передачи «Основы православной культуры» и «Прямая речь».
Произведения Олеси Николаевой переведены на многие языки мира. Она представляла русскую поэзию на международных фестивалях и конгрессах во Франции, США, Мексике, Италии, Швейцарии, Кубе, Германии. Является лауреатом российской национальной премии «Поэт» (2006), Патриаршей литературной премии. В числе высоких литературных наград и заслуг писательницы также «Лучшая книга года» (РГБ, 2009), премия журнала «Новый мир» «За лучшую стихотворную подборку года» (2010), Орден Русской православной церкви святой равноапостольной княгини Ольги за актуальную просветительскую деятельность (2010), премия кинофестиваля «Лучезарный ангел» «За лучший сценарий художественного фильма» (2010), Орден «Культурное наследие» Международной федерации русскоязычных писателей (2011), премия журнала поэзии «Арион» (2019) и др.
«Гражданинъ»: – Олеся Александровна, спасибо, что согласились на этот разговор, который будет, без сомнения, очень интересен и полезен для наших читателей. В одном из Ваших новых циклов стихотворений – «Февраль» – Вы совершенно провидчески говорите: «Чуть шагнул через порог – / провалился на столетье…»? Известно, что у Вас всегда на любой, самый сложный вопрос есть свой, глубоко обдуманный и выстраданный ответ. Куда, на какое столетье сегодня «провалилась» Россия? А может, весь мир? Как Вам видится нынешний исторический момент, что привело к нему, чего ждать далее?
О. Николаева: – Это стихотворение я писала в 2018 году, ровно через столетье после «Двенадцати» Блока. Было ощущение нарастающей смуты, раскола в обществе и какого-то дежавю, вызванного, возможно, родовой памятью. Словно нечто подобное в настроениях, намерениях и ожиданиях окружающих меня людей напоминало разброд февраля 1917 года. А я очень внимательно изучала русскую историю как раз конца XIX и начала XX века: как могло так случиться, чтобы богатейшая, величайшая империя рухнула, словно подрубленная под корень?! Как писал современник тех событий, «Россия слиняла в один день». И истоки этого падения виделись мне, в том числе, в совершенно не объяснимой ненависти некоторых граждан к Российской Империи, да и вообще, как оказалось, ко всему «своему», русскому.
Удивительна эта русская интеллигентская, разночинская страсть к оппозиционности, перешедшая в терроризм, в оправдание и даже сочувствие ему. Как писал Розанов (Василий Васильевич Розанов – русский религиозный философ. – «Гражданинъ»), «Русский ленивец нюхает воздух, не пахнет ли где «оппозицией». И, найдя таковую, немедленно пристаёт к ней и тогда уже окончательно успокаивается, найдя оправдание себе в мире, найдя в сущности себе «Царство Небесное». Как же в России не быть оппозиции, если она, таким образом, успокаивает и разрешает тысячи и миллионы личных проблем!
«Так» было бы неловко существовать; но «так с оппозицией» – есть житейское «comme il
faut». В лоне оппозиции не считается позорным желание поражения своему воюющему Отечеству. Вот что писал поэт Андрей Белый во время
Русско-японской войны:
Тухни, – помойная яма!
Рухни, – российский народ!
Скоро уж маршал Ояма
С музыкой в город войдёт.
Нечто подобное бурлило и в российском интеллигентском оппозиционном «подполье» уже не один десяток лет, и результаты этого мы видим сейчас. Особенно меня поражают те российские граждане, которые ждут, а некоторые и чают, поражения России в столкновении со всеми теми «двунадесятью языками», с которыми она воевала и в войне 1812 года, и во Второй мировой войне. В Первой – чуть меньше: с Германией, Австро-Венгрией, Османской Империей и Болгарией.
Чего нам ждать? Нам ждать одного – победы, как и в прошлые времена. Потому что иного исхода для нас нет. На кону – само наше существование: культурное, этическое, эстетическое, социальное, государственное и просто физическое.
«Гражданинъ»: – То, что на Вашу поэзию, публицистику, художественную прозу сегодня морально, нравственно опираются тысячи читателей, – Ваша миссия как поэта и духовника (не побоюсь этого слова!) для многих и многих уставших, разуверившихся, испуганных, ищущих ответов сердец. В частности, не так давно Вы написали вот это совершенно потрясающее стихотворение, которое заслуженно получило самые горячие отклики читателей:
* * *
В глазах как будто дым плывёт,
и в жилах кровь кипит,
и птица Сирин не поёт –
клокочет и хрипит.
Нет, не поёт, а говорит,
ветрами шевеля:
– Там русская земля горит!
Горит твоя земля!
Всмотрись, закрыв глаза: вокруг
сквозь сумрака сумбур
чернеют очертанья рук
и контуры фигур.
Как будто молят: умири
качнувшийся отвес –
войну, которая внутри,
ниспавшую с небес.
Здесь бес над ангельским пером
глумится, сея тьму,
но небо лунным серебром
глаза слепит ему.
И Ангел, выходя вперёд,
с размаха бьет в кимвал,
глаголя:
– Это мой народ,
Господь его мне дал!
Его водить, его хранить
поручено мне впредь,
пусть узок путь его, как нить,
и тесен день, как клеть.
Звучи, кимвал! И пусть не спит
мозг, сердце утоля:
– Там русская земля горит,
горит моя земля!
А вот кто для Вас сейчас является духовной опорой, на кого в эти тяжёлые времена может опереться сама Олеся Николаева?
О. Николаева: – Я совершенно не претендую на ту высоту, которая может притянуть к себе и возвысить читателей. Но духовная опора у меня, конечно, есть – это Церковь и вера, то есть Сам Христос с сонмом ангелов, архангелов и небесных сил; Пресвятая Богородица, «Заступница Усердная»; сонм наших святых; Евангелие. Это и наше духовенство, со многими представителями которого я дружу, это моя семья, мой муж, мои дети, мои светские друзья, преимущественно писатели; это русская литература, всегда спасающая от уныния и малодушия, и наконец это то, что я пишу сама и что приносит мне великое освобождение и утешение.
«Гражданинъ»: – Всё-таки сегодня есть ощущение, что, возможно, не так стремительно, как хотелось бы, но тем не менее после начала СВО в России начали меняться устои и ценности в сторону русской идеи, либеральные установки трещат по швам, поднялась мощная патриотическая волна, укрепилось народное самосознание. А что происходит в нашей поэзии, в культуре в целом? Олеся Александровна, можете ли Вы назвать какие-то имена или произведения, которые на сегодня кажутся Вам знаковыми для нашего читателя, для нашей литературы?
О. Николаева: – Действительно, поднялась волна народного самосознания и слово «патриотизм» вовсе не звучит так ругательно, как это было в начале 90-х, когда все, кому не лень, принялись цитировать Самуэля Джонсона про «патриотизм – последнее прибежище негодяя»:
выражение, вырванное из контекста, в котором оно имело иной смысл. Появились поэты и стихотворцы, которые начали писать стихи о военных действиях, о своём эмоциональном отклике на происходящее, о России и её судьбе. Идёт процесс накопления творческих сил, но то ли прошло не так много времени для глубинного осмысления происходящего, то ли пока не обретено духовное зрение, позволяющее увидеть «тайнообразущие» энергии и промыслительные действия…
Вы спрашиваете обо мне, и я хочу признаться, что редко когда прибегала к прямому высказыванию в стихах, потому что для меня поэзия – это, как и вера, «обличение вещей невидимых и осуществление ожидаемого». Поэтому мои стихи, которые вошли в две антологии, посвящённые нынешним событиям, были написаны ещё в 2014–-2015 годах – безо всякой надежды на их публикацию: они все рождены предчувствиями предстоящих испытаний. И всё-таки прямые высказывания – это удел не столько поэзии, сколько публицистики.
«Гражданинъ»: – Да, прямое высказывание – это обычно не самый предпочтительный поэтический инструментарий. Однако в острые исторические моменты всегда возникает публицистическая поэзия, лучшие образцы которой поднимаются до вершин подлинного искусства.
Например, лермонтовское «На смерть поэта» или пушкинское «Клеветникам России», написанные как отклик на конкретные события. Тем не менее это великие стихи. Возможно, дело всётаки не столько в прямом высказывании, сколько в таланте автора и силе его слова. И здесь, пожалуй, не обойтись без хорошей неангажированной критики, без честной, грамотной экспертной оценки уровня тех или иных произведений. Известно, что либеральное сообщество России всегда выступало против цензуры в нашей стране, что способствовало во многом развалу СССР и падению морали в обществе. А как Вы относитесь к тому, чтобы в России вновь была введена
государственная цензура?
О. Николаева: – Это оптический обман: в любом театральном и кино-сообществе, в газетах, литературных журналах и издательствах всегда была, есть и будет своя цензура – и эстетическая, и политическая. Именно с этих позиций отбираются авторы и их тексты. Никогда авторов одних журналов не опубликуют у себя – как идеологически чуждых – другие издания. И к качеству текстов это порой имеет весьма далёкое отношение. Вспоминаю, как лет пять-семь назад мою бывшую студентку, которая, окончив Литинститут, поступала на сценарное отделение во ВГИК и успешно прошла уже и творческий конкурс (она автор нескольких пьес, которые были поставлены в театрах), и все вступительные экзамены, «зарубили» на собеседовании за то, что на вопрос, какой сценарий она хотела бы написать, ответила, что хотела бы написать о Зое Космодемьянской. На что приёмная комиссия недоумённо переглянулась, скептически улыбнулась, и ей отказала в приеме. Ишь, мол, какая: о советской пионерке-геройке хотела бы написать сценарий! А интересно, приняли бы её, если бы она призналась, что хочет написать сценарий о страданиях юной лесбиянки, которая претерпевает «домашнее насилие» и, как Чебурашка, не может найти себе места в социуме? Вопрос не праздный. Так что цензура у нас, в либеральнейшем из миров, и так существовала и продолжает существовать, но сейчас, возможно, чуть более прикровенно. А вообще-то пример тоталитарной цензуры явил нам ныне «просвещённый» Запад, составляя санкционные списки, куда включил журналистов, публицистов и даже философов.
«Гражданинъ»: – По поводу либеральной тоталитарной, санкционной даже, цензуры всё очень точно. Однако цензура цензуре рознь. И если отодвигать либеральное засилие и распущенность, то без своей, патриотической цензуры всё равно, наверное, не обойтись. Сегодня многие наши культурные рупоры пытаются перестраиваться и переводить искусство на патриотические рельсы, но, кажется, пока получается не очень качественно: в поэзии, эстраде появилось много сиюминутного (вместо злободневного), проходного и откровенно слабого. Ведь и публицистика может быть яркой и талантливой, а может быть конъюнктурной и откровенно любительской. Возможно, нам уже именно сейчас необходима цензура качества и цензура, выявляющая враждебность к нашему Отечеству. В общем – цензура нравственная, идеологическая и направленная на определение художественного уровня произведений. И здесь особенно нужно ориентироваться на молодёжь. Кстати, это очень близкая Вам тема, ведь уже более тридцати лет Вы ведёте поэтическую мастерскую в Литературном институте. Интересно, прослеживается ли какая-то «динамика таланта»? Насколько те, тридцатилетней давности, ершистые и дерзкие отличаются от сегодняшних молодых стихотворцев? И каков главный завет, который Вам хочется донести до своих «птенцов»?
О. Николаева: – Мне отрадно наблюдать, как расцветают таланты моих студентов, и я радуюсь их публикациям и литературным успехам иногда больше, чем собственным. Моя задача, по большому счёту, сколь бы эфемерной она ни казалась, состоит в том, чтобы «заразить» моих студентов любовью к подлинной поэзии. Такой любовью, которая заставляет ночи напролёт мучиться над строфой или над стихотворением до тех пор, пока из него не получится произведение искусства. Такой любовью к творчеству, которая освобождает от житейского детерминизма и уныния. Ну, и ещё научить их той «алгебре», которой можно поверить гармонию. К сожалению, далеко не все столь вдохновенно и трепетно относятся к своим писаниям. Если сравнивать моих студентов, которые учились в Литературном институте двадцать и тридцать лет назад, с теми, кто учится сейчас, то очевидно, что первые, по преимуществу, были более начитанными и пассионарными. Но, конечно, и среди нынешних есть счастливые исключения.
«Гражданинъ»: – Олеся Александровна, а чего ждёте лично Вы от этого года, от новых времён? Что сейчас вынашиваете под сердцем – может быть, книгу, произведение, идею?
О. Николаева: – Сейчас я просто пишу стихи. Много стихов. Одно тянет за собой другое, а другое – третье.
Я жду возрождения России. Я чаю великого её преображения.